Ещё не дошли до Лофотен, когда при подъёме стакселя сломался джиброллер. Нашей вины в том не было: просто отлетела разболтавшаяся гайка. Вместо якорной стоянки дошли до небольшого вестероленского порта, где наутро благополучно купили новую гайку.
Нет, это всё в журнале прочитать можно. А нет там вот чего:
половина команды (avva, ВПС и две дамы-с) получила три часа увольнительной. Пошли мы, значится, погулять - через городок и вдоль бухты, где стояла "Нирвана". Хорошо так было, светло, как ночью в полярный день, сирень цвела (Р. всё сходила с дороги её понюхать, в Израиле сирени много меньше), благодать, словом. Зашли подальше вдоль берега, решили позвонить кэпу, узнать, как стаксель поживает. Мы с amarillo звонили (покрытие, к слову, не ахти какое было, но прозвониться в итоге удалось), а Толик прилёг покамест, курткой даже накрылся. Хорошо ему было.
Минуты через две, не больше, подъехала "скорая". Оттуда выскочил парамедик и спросил нас, что с Толей. И впрямь, картинка та ещё: лежит на обочине человек, рядом девушка присела, а на дороге - двое с мобильниками. Мы слегка прифигели, заверили парамедика, что всё в порядке. Ржали при этом в голос, говорили сквозь слёзы. Неудобно даже как-то вышло. Водитель "скорой" смотрел на нас с большим сомнением, отъезжая.
Толик же размяк настолько, что не врубился в происходящее, пока они не уехали. Мы его даже щёлкнуть успели. Вот пришлёт amarillo фотку - непременно выложу, пусть только толину цензуру пройдёт.
Особенно эта история впечатлила, чувствуется, российскую часть команды; у них в стране скорая и по вызову-то не больно торопится приезжать, не то что к прилёгшему на обочине.

А мы с Иксфайром Авву оскоромили: научили пулю писать. Это - уже навсегда, он теперь наш крестник... раввинский.