cheerfulМеа внимательно слушала, не отрывая от матери блестящих чёрных глаз.
- На этот раз задание простенькое. Нужно выманить у отца любимое серебряное блюдо. То самое, праздничное. Честно выманить, кража и обман не засчитываются. Можете идти, урок закончен.
- Фига себе простенькое! - зашептал ей в спину братишка. - Да батя скорей удавится, чем тебе его отдаст!
Меа передёрнула плечами, перекинула ремешок сумки через плечо, вышла на улицу.
Вечерело. Закат, как всегда об эту пору, был удивительно красив, но времени любоваться уходящим солнцем уже не оставалось; за пятнадцать минут надо было переодеться, нацепить пуанты и подняться наверх.
Этого треклятого умирающего лебедя она разучивала пятый месяц. Пришла пора срубить дивиденты....
Выступление произвело маленький фурор. Даже папе понравилось (ещё бы! Когда все кругом так хлопают!). Растроганно утирая навернувшуюся слезу, он прогудел:
- Молодец ты у меня, дочка! Проси, чего желаешь!
Вот это да! На такую удачу она не смела и надеяться. Гости стихли. Любопытные из задних рядов вставали на цыпочки, чтобы не прослушать.
- Папочка, если тебе не трудно, подари мне, пожалуйста, голову вон того дяди, - Саломея ткнула пальцем в противного бородача из первого ряда, - на большом серебряном блюде.
***
Пританцовывающей походкой она подошла к богато расписанному шатру. Девка как девка, ничего в ней особенного. В одной руке оплетёный кувшин вина, шмат козьего сыра в другой.
Воровато огляделась, поманила рукой. Ну, подошёл - что ж я, рыжий, что ли?
- Тут вот какое дело, служивый. Понимаешь, позарез мне его голова нужна...
- Да ты ошалела, никак! - отшатнулся, как от прокажённой. - К царю ходи с такими просьбами.
- Ой, солдатик... а чего я тебе да-аам! - пропела чертовка, словно невзначай приподнимая подол, - Да и на кой этот юродивый тебе сдался, сам подумай?
И то правда: он мне чертовски, невыносимо надоел.
Словом, к рассвету я, истомясь вином и ласками, уже сдавал ей на руки свежесрезанную башку Олоферна.
